Фильм как рентген.
Не знаю, как для кого, а для меня фильмы – как рентген: сквозь внешний слой действия и характеров всегда просвечивает личность их автора. Его характер, его жизненные установки. Даже талантливый автор способен отталкивать – потому что между кадров, как между строк, читается: плохой человек. Имена называть не буду — это большие имена.
Новый фильм Андрея Зайцева «Двое в одной жизни, не считая собаки» в этом смысле совершенно нагляден. Он пронизан любовью и нежностью к героям, и в нем ясно, «что такое хорошо и что такое плохо». Отсюда естественно позитивный настрой автора, его искренность, в которой невозможно усомниться. И даже очевидные недостатки картины идут от этой обезоруживающей искренности – их легко пропускаешь мимо внимания, они входят в общую гармонию вещи.
Сняв несколько лет назад фильм о ленинградской блокаде, глубоко погрузившись в эту немыслимую жизнь, Зайцев не может отрешиться ни от Питера, ни от его трагического прошлого, и его новые герои – старики-блокадники. Ленинградские интеллигенты, каких теперь уже не делают. И мир этой картины, их мир, тоже воспринимается как уходящая натура. Мы знакомимся с Игорем Николаевичем (Александр Адабашьян), когда он на своем планшете смотрит, как Мравинский репетировал Брамса. Да и весь саундтрек картины состоит из Россини, Беллини, и обязательно с Николой Монти из немыслимых глубин времени; он весь пронизан отзвуками классики – тем невыразимо прекрасным, что в нашем кино не гостило уже более полувека. И будет замечательная сцена, где Светлана Крючкова в роли Людмилы Павловны, бывшего преподавателя театрального вуза, явно импровизирует, излагая собственное кредо в актерском деле. И будет эпизод, где герои самозабвенно поют Non, je ne regrette rien из Эдит Пиаф. Звуковая аура картины – та сложная, не имеющая отношения к религиозным материям, высшего уровня духовность открытых всему миру людей, которая теперь все более раритетна и заменяется вульгарной местечковой простотой.
Крючкова и Адабашьян делают успех фильма своей абсолютной органикой. В фильме заметен перепад между этой органикой, задаваемой исполнителями, и слишком функционально построенным сюжетом. Возможно, в этом перепаде тоже есть умный авторский расчет: сюжет впадает то в мелодраму, то в фельетонные тона (эпизод с чиновницей из управы, прибывшей, чтобы под камеру поздравить ветеранов «с большим праздником – годовщиной начала блокады»). Затронуты темы домашнего насилия и телефонного мошенничества, косвенно прослежена драматичная тема распада разлетевшихся по миру семей. Бережно сколлекционированы многие безошибочно действующие на зрителя сюжетные повороты, включая важную роль, отведенную талантливой собачке Пуле, и прибереженную почти под занавес душераздирающую сцену, от которой физически больно.
Фильм об одинокой старости, у которой иссякло будущее, задумал и снял сравнительно молодой, по современным понятиям, автор, и при всей его проницательности в интонации картины чувствуется это снисходительно любовное отношение к «нашим старикам», которые и кнопки айпада освоить не могут, и у простейшего банкомата теряются. Старческая вздорность, которая гасится чувством юмора, старческие комплексы, смешанные с ощущением превосходства мудрецов, шаркающая походка в смешных гамашах, безнадежные попытки освоить молодежный жаргон, детали стариковской повадки поданы в фильме с чуткостью и тактом, и все же не между тем, а как самостоятельный сюжет, как забавные и трогательные характеристики возраста. Эти зарисовки, которые должны бы проходить фоном, и составляют предмет фильма – по крайней мере, его первой половины.
Когда все заканчивается, вдруг понимаешь, что эти откровенно утилитарные приемы, это чисто литературное построение рассказа были фильму необходимы, чтобы достучаться до широкого зрителя, падкого и на мелодраму со слезой, и на гротеск с мстительным смехом, и на ранящее душу «Кто знает, сколько нам еще осталось!», и на утешительное «У природы нет плохой погоды». Вместе с тем в эпизодах на речном трамвайчике возникает и новая глубина, и оригинальность характеров, и та мера условности, что делают сфотографированную реальность искусством.
Это редкостно уютный фильм. И тот редкий теперь случай, когда игра центральной пары актеров составляет главный манок картины, ее уникальность и зрительское наслаждение. Когда актерское мастерство, способность жить в образе, соединяя сценарный материал с собственным жизненным опытом, становятся самым ценным сюжетом.
Фильмы о стариках у нас почти неизбежно отмечены душеспасительной интонацией типа «Позвоните родителям!». Спонтанность жизни их героев всегда притуманена этой утилитарной, ясно читаемой авторской задачей. Старики в нашем кино – всегда немного инопланетяне, экзотику которых нужно понять, чтобы наладить наконец контакт. Благодаря безошибочной интуиции своих главных актеров «Двое в одной жизни…» в разрушении этих возрастных барьеров продвинулись дальше всех.