КИНОТЕРАПИЯ И КИНОТРЕНИНГКино как лекарство

Хью Джекман: Я живу, как мне подсказывают чувства.

Его не упрекнуть в звездной болезни. Он всегда предельно корректен и деликатен. Он возглавляет список самых желанных мужчин мира по версии журнала People. И при этом вот уже 18 лет является примерным семьянином и отцом двух приемных детей. Встреча с Хью Джекманом, который больше всего ценит честность и ответственность.

 

В начале февраля мы увидим его в новом фильме «Отверженные» – в образе благородного героя, каким очень многие считают его, и не только на экране.

Говорят, он никогда не демонстрирует звездного неудовольствия. Никогда не делает авансов ассистенткам, не возит с собой личного стилиста, не повышает голоса и не оставляет ни один обращенный к нему вопрос без ответа. Он никогда не задерживается после работы: ему всегда надо везти детей – то ли в школу, то ли в кружок, то ли на тренировку. Он всегда здоровается первым, останавливается, если просят фотографы, пропускает вперед спутника и уже на протяжении 20 лет медитирует дважды в неделю.

Хью Джекман входит в стеклянную дверь ресторана с видом на Ист-Ривер строго за пять минут до назначенного для нашего интервью-завтрака времени. Он улыбается подошедшей девушке-метрдотелю, и она, как снегурочка вся в белом, тает – от искренней доброжелательности этой улыбки. Он не просит меня пересесть, чтобы быть менее заметным, не рассказывает официантке, чего он не ест ни за что и никогда, а, заглянув в меню, заказывает омлет с овощами. Он не выкладывает перед собой ни телефон, ни планшет – да я даже и не поняла, есть ли у него мобильный: за все время разговора в карманах его ничего не звонило…

И это странно – ведь он звезда! Он возглавил список самых желанных мужчин мира по версии журнала People. При этом он – едва ли не самый преданный муж на свете: 18 лет безоблачного брака. Прекрасный отец двоим приемным детям. Возможно, самый яркий ведущий церемонии «Оскар». И вообще – человек, полный решимости утвердить справедливость на нашей планете…

Три вещи, в которых убежден Хью Джекман

«Ваша жена всегда права – таков залог многолетнего счастливого брака. И не спорьте. Поверьте, она права. Потому что ваши отношения важнее оптимальности или эффективности».

«Лучше быть, чем слыть. Лучше быть отвергнутым, чем отвергнуть. Лучше любить самому, чем быть любимым. Лучше делиться, чем присваивать. Между прочим, такова для меня формула жизненного успеха».

«Не нужно отказываться: на репетициях мюзикла «Красавица и чудовище» мне приходилось брать такую высокую ноту, что я слегка мочил штаны. Отказаться от ноты значило отказаться от профессионального достоинства. Я оставил ноту. Присоединив к ней памперс».

Даты

  • 1968 Родился в Сиднее (Австралия) младшим из пятерых детей в семье бухгалтера и домохозяйки.
  • 1995 Первая заметная роль – в телесериале «Корелли».
  • 1996 Женится на кинозвезде Деборе-Ли Фернесс.
  • 2000 «Люди Икс» Брайана Сингера; усыновляют с женой новорожденного Оскара.
  • 2001 Номинация на «Золотой глобус» за роль в «Кейт и Лео» Джеймса Мэнголда.
  • 2005 Вместе с женой удочеряют девочку Аву.
  • 2008 «Австралия» База Лурмана.
  • 2011 Сольное шоу «Хью Джекман. Возвращение на Бродвей».
  • 2012 Получает премию «Тони» за вклад в театральное искусство.

Psychologies:  Хью, я заметила, что все, кто когда-нибудь имел с вами дело, говорят о вас исключительно в превосходной степени. А в каком ключе вы сами думаете о себе?

Хью Джекман:  Слушайте… Наверное, честнее будет сказать, что я совсем не думаю о себе. В том смысле, что не анализирую себя, а просто живу, как мне подсказывают чувства.

И все же получается, что и чувства эти исключительно высокие – чувства любви, справедливости, долга… Глядя со стороны, трудно представить, что вы, например, кому-то хоть раз позавидовали!

Х. Дж.: Да что вы – конечно, я завидовал! (Смеется.) И кстати, продолжаю – своему другу Джону Траволте. У него есть… жизненная легкость, какая-то необременительность для себя и других. Вот он был у меня в гостях, в Мельбурне, и мы в баре устроили караоке-пати. Я из собственной кожи вылез, чтобы нестыдно спеть «Летние ночи» из «Бриолина». А он блестяще исполнил партию Дэнни – из своего кресла, не прекращая покуривать сигару и прихлебывать виски. Я завидую этому его качеству – жить, как бы откинувшись в кресле. Расслабленно. Сибаритски. Мне это недоступно!

А вы как живете?

Х. Дж.:  Я постоянно… в форме, как будто в боевой стойке. Нет, я не жду удара… Но всегда чувствую ответственность. За что? Да за все! За семью. За детей. За свои роли. За ту роль, которую играю в жизни. Я, например, считаю, что заработал слишком много денег и при этом слишком мало сделал для других. Мы же все должны отвечать за свои поступки… Ну и за чувства немножко тоже. Я все-таки стараюсь не пускать в себя дурных чувств – просто они неконструктивны. А я знаю за собой такое свойство – отдаваться чувству целиком. Считайте, это что-то вроде одержимости.

Опыт сильных переживаний достался вам довольно рано: ваша мать оставила вас с братьями, когда вам было восемь лет…

«ПОЛЕЗНО ПОНИМАТЬ, ЧТО НЕ ВСЕ В ЖИЗНИ В ТВОЕЙ ВЛАСТИ. ХОТЯ ВСЯ ТВОЯ ЖИЗНЬ ПРИНАДЛЕЖИТ ТЕБЕ!»

Х. Дж.:  Да, мама тогда разошлась с отцом и вернулась в Англию. Она увезла с собой сестер, а мы, трое мальчишек, остались с папой. Но знаете, самым тяжелым было даже не то, что мама уехала, а чувство, что на тебя смотрят как на жертву катастрофы – вот, его бросила мать… Правда, через несколько лет, когда мне было 12, родители пытались вновь соединиться. И лет до 13 я надеялся, что им это удастся. А потом понял, что этого не случится никогда.

Что вам помогло пережить это открытие?

Х. Дж.:  Наверное, честность. Признаться себе, что надежды твои несбыточны, – это значит быть честным перед самим собой. Полезно отдавать себе отчет в том, что не все в твоей власти. Не все – но ведь вся твоя жизнь принадлежит тебе! И глупо кого-то винить – папу-маму, их отношения и поступки… Виня кого-то, ты плетешься в хвосте у собственной жизни. Отказываешься ею управлять. Но, как бы странно это ни звучало, у меня и в мыслях никогда не было, что мама меня не любит. В конце концов я освоился с тем, что она приезжает раз в полгода на три недели, а потом опять уезжает. Все это и есть жизнь – расставания, встречи… Просто я почувствовал тогда: мама угодила в тяжелую историю и выбралась из нее, как сумела. Теперь я понимаю, что она переживала депрессию, действовала, как будто некоторые решения принимал за нее другой человек. Ну и действительно: пятеро детей, эмиграция из Британии, все близкие остались там, надо отвечать за себя, строить новую жизнь на новом месте… Ее некому было поддержать, отец был вечно на работе, в разъездах, – все-таки нужно было кормить шесть ртов. Ей правда надо было разрубить этот узел… невозможности жить так, как ей приходилось жить.

Вы потом разговаривали с ней об этом?

Х. Дж.:  Конечно. Она сама предложила мне задать любые вопросы – когда я в 14 лет стал регулярно ездить к ней и сестрам в Лондон. Но к ней у меня не было особых вопросов – я не сомневался в ней никогда.

А как воспитывал вас отец?

Х. Дж.:  Мой отец – глубоко верующий человек, я получил религиозное воспитание. От него я никогда ни о ком не слышал дурного слова – и ни слова обиды в адрес мамы. Каждую ночь он молился о том, чтобы она вернулась. Благодаря ему мне легче было понять смысл таких человеческих качеств, как, например, смирение или духовность. По профессии он бухгалтер, всю жизнь был бухгалтером, но он вообще не материалист.

Вы с женой усыновили двоих детей и сегодня сами переживаете опыт отцовства…

Х. Дж.:  Сегодня Оскар и Ава – это, наверное, большая, если не главная часть моей жизни. Быть отцом – это как захватывающее путешествие в неизведанное. В неизведанного меня – дети проявляют в нас совершенно неизвестные нам свойства, незнакомых нам людей. Иногда такого мистера Хайда в себе обнаружишь! (Смеется.)

Вы долго старались стать родителями…

Х. Дж.:  Да, сначала сами, потом с помощью врачей – все эти подсчеты сроков, подготовка, ожидание результатов, неудача, еще неудача… Когда нам надо было заходить на третий «круг», я понял, что вот просто надо сейчас начать процесс усыновления. И уже вместе мы поняли, что нам хочется иметь детей иных национальностей, даже рас. Психолог, который с нами тогда работал, говорил: «Ребята, это не тот случай, когда нужно демонстрировать политкорректность». Но у нас было такое чувство, что нам пора делиться тем хорошим, что в нашей жизни есть, что нужно сделать еще кого-то счастливым. И лучше – тех, у кого без нас шансов меньше. Так у нас и появились Оскар, афроамериканец-белый-гаваец-чероки, и Ава, полунемка-полумексиканка с индейскими корнями.

Наверное, вы очень ответственно относитесь и к их воспитанию?

Х. Дж.:  Ну, не то чтобы я день и ночь из-за этого переживал… Вот на съемках «Отверженных» я наблюдал, как Хелена Бонэм Картер приводила с собой детей, потому что волновалась, что оставляет их, не так воспитывает. Но как-то за детьми пришла ее мать, психотерапевт, завязался общий родительский разговор, и она так спокойно, уверенно сказала: «Ребята, расслабьтесь. Вы их кормите, любите – и хватит. Кому нужны вечно напряженные родители?» И рассказала про понятие «достаточно хорошая мать». Это искренне любящий родитель, который не истязает себя стремлением стать родителем в своем понимании идеальным. Мне бы как раз хотелось быть вот такой «достаточно хорошей матерью». Думаю, бессмысленно быть жестким, но необходимо быть твердым. И по возможности сообщить своему ребенку уверенность в себе.

И как, вам это удается?

Х. Дж.:  Я стараюсь. Когда я снимался в «Живой стали», моим партнером был мальчик на год старше Оскара. По сюжету мой герой с трудом восстанавливал отношения с сыном, ну а мой собственный сын – каникулы, лето – был со мной на съемках. И в какой-то момент я заметил: он, кажется, ревнует меня. К этому мальчику, моему партнеру, к нашим партнерским отношениям. Мне пришлось принимать меры, чтобы как-то сообщить сыну, что я с ним, всегда с ним. Я не знаю другого способа повысить самооценку человека кроме вот этого: довести до его сведения, что он безусловная для тебя ценность. Если такое чувство есть – все, подросших детей я могу отправлять в жизнь, дав им тысячу долларов и заверив, что они смогут обратиться ко мне в экстренных обстоятельствах. Правда, подозреваю, что при этом жена моя в прихожей будет совать им кредитки с неограниченным лимитом, шепча: «Только отцу ни слова!»

У вашей жены на этот счет свое мнение?

Х. Дж.:  Дебби я доверяю безгранично! Она – вообще уникальный случай. После нашей встречи на съемках и уже через пять свиданий я был убежден: да, это она. С ней я хочу провести жизнь.

И вас никогда не смущало, что она старше вас на 13 лет?

Х. Дж.:  А Дебби, наоборот, всегда говорит мне, что это я «старый нос» и ворчун! И это правда – Дебби на самом деле куда моложе меня. Ей свойственно такое… знаете это французское выражение – joie de vivre? Ощущение радости жизни. Для нее все свежо, все впервые, все необыкновенно и захватывающе. Она, например, говорит, что я этакий всеобщий примиритель, а ей бы хотелось, чтобы я был романтическим мерзавцем! По моему ощущению, я старше ее. И мне постоянно кажется, что ее нужно защищать.

«БЫТЬ ОТЦОМ – ЭТО ЗАХВАТЫВАЮЩЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В НЕИЗВЕДАННОЕ, В НЕЗНАКОМОГО САМОГО СЕБЯ»

Кажется или действительно приходится?

Х. Дж.:  Ну, я же прославлен до невозможности. (Он грустно улыбается.) Разумеется, я не жалуюсь – за безусловные плюсы славы ты обязан заплатить возможными минусами. Но, знаете, все-таки испытываешь дискомфорт, когда тебя объявляют геем и призывают твою жену свидетельствовать по данному вопросу. Причем я вполне могу расценивать эти слухи как комплимент – ведь они появились после моей роли в сценическом мюзикле, когда я играл продюсера-гея – и значит, был очень, очень убедителен! Но все-таки. И главное, при этом я не мог эти слухи опровергать! Ведь ответить на вопрос, гей ли вы, – «Нет, что вы!» – ну это просто низко! Из такого ответа следует, что тут есть чего стесняться. А стесняться тут нечего! Зато есть от чего защищать своих близких.

А как к вашей известности относятся дети?

Х. Дж.:  Аве семь, и она только начала осваивать эту тему. А Оскар… Ему было шесть, когда я с гордостью объявил, что буду ведущим оскаровской церемонии. А он так отстраненно заметил: «Все логично: отец Оскара ведет «Оскар»!» Вообще-то он человек ироничный, рассудительный и практичный. Сегодня ему 13, у него появились объекты обожания, и вот одной такой счастливице он рассказал, что его отец – Росомаха. И потом с гордостью поведал мне, как ее прекрасные глаза «ну буквально оквадратились».

А вы, наверное, ему на это сказали, что хвалиться лучше собственными достижениями?

Х. Дж.:  Нет, я сказал: «Молодец! Еще чуть-чуть, и ты поймешь: с женщинами даже такое не помогает».

Каторжник и бунтарь

В «Отверженных» Хью Джекман сыграл самую драматичную роль в своей карьере. Ради Жана Вальжана он отказался от своего актерского прошлого – и от животной мощи «человека Х», и от чертовского обаяния аристократов крови. В эту роль Джекман вложил все свои отцовские чувства – что заметно в его партнерстве с Амандой Сейфрид (Козеттой), и всю мужественность – что очевидно в поединке с Жавером (Рассел Кроу). Его Вальжан – каторжник и благодетель, нежное сердце и бунтарь. Раскаянный грешник и прощенный вор. И поэтому способен стать спасителем. В. Б.

http://www.psychologies.ru

Метки: , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , ,

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *