Я не рассказчик. Я человек, который рисует картинки.

Я признаю: рисованная анимация умирает. Мастера рисованной анимации скоро станут не нужны, как когда-то стали не нужны создатели фресок. Но я счастлив, что мне довелось провести в этом умирающем ремесле больше сорока лет.

Я догадываюсь, что компьютер способен на большее, чем человеческая рука. Но мне уже слишком много лет, чтобы заставить себя убедиться в этом.

Иногда мне хочется сказать: откажитесь от анимации — вокруг нас и так слишком много воображаемых вещей.

Современный мир бесплоден, пуст и лжив. Надеюсь, я смогу дожить до того дня, когда все застройщики обанкротятся, Япония обеднеет, и все вокруг покроет высокая дикая трава.

Жизнь — это просто мерцающий в темноте свет.

В битве богов и людей людям никогда не выйти победителями.

Я законченный пессимист. Но если у кого-то из коллег рождается ребенок, все что мне остается — это пожелать ему счастливого будущего. Ведь ни у кого нет права говорить ребенку, что он не должен был рождаться в этом догорающем мире. И мы никак не можем ему помочь — разве что благословить его. Собственно, думая об этом, я и делаю свои фильмы.

Мне кажется, что дети интуитивно понимают это лучше, чем взрослые: мир, в котором они родились, безжалостен, безнадежен и сыр.

Несмотря на пессимизм, я не собираюсь делать фильмы, которые говорят: отчаивайся, беги и прячься. Все, что я хочу сказать — это: не бойся, когда-нибудь все встанет на свои места, и где-то тебя точно поджидает что-то хорошее.

Мы живем в эпоху, когда дешевле и выгоднее купить права на фильм, чем снять его.

Большинство современных фильмов построено на одной идее: вначале нужно изобразить зло, а потом — его уничтожить. Так делают все, но, на мой взгляд, от этой идеи пахнет мертвечиной. Как и от другой популярной идеи — о том, что у истока любого злодейства — в жизни, в политике, где угодно — стоит конкретный человек, которого всегда можно обвинить и которого всегда можно наказать. Это самая безнадежная мысль, которую я когда-либо слышал.

Никогда не упускайте шанса сразиться с продюсерами.

Люди, которые спрашивают вас, не нужен ли вам еще один год для окончания работы над фильмом, — самые большие лжецы на свете. Потому что этот год они не дадут вам никогда. Все, что они хотят — это запугать вас.

Никогда не позволяйте работе делать вас своим рабом.

Тот, у кого недостаточно опыта и наблюдений, вряд ли может называть себя аниматором. Однажды, когда мы разрабатывали сцену с горящим огнем, часть моих сотрудников призналась мне, что они никогда не видели горящих дров. И я сказал им: «Останавливаем работу. Поезжайте и посмотрите». В тот момент я подумал, что, наверное, я очень старый. Потому что я помню то время, когда все японские бани топились при помощи дров. А сегодня ты просто нажимаешь кнопку.

Вдохновение можно найти даже в прогнозе погоды.

Конечно, у нас на студии есть и компьютерный отдел. Но я всегда говорю им: «Старайтесь работать неаккуратно, не стремитесь к идеальным линиям. Мы ведь здесь создаем тайну, а тайна никогда не бывает идеальной».

Мне не нравится, что многие люди считают, что ностальгия — это привилегия взрослого человека. Дети чувствуют ностальгию точно так же, если не более остро. На мой взгляд, ностальгия — это самая распространенная человеческая эмоция. Ведь жизнь — это непрерывная череда потерь. И дети чувствуют эти потери так же, как и все остальные.

Я полагаю, что детские души наследуют историческую память предыдущих поколений. Потом, когда они начинают взрослеть, доставшаяся им память становится все более и более недосягаемой. Поэтому больше всего на свете я хочу сделать фильм, который способен разбудить в людях эту память. Если я сделаю это, я точно смогу умереть счастливым.

Я живу жизнью обычного человека своих лет: хожу в магазин, покупаю еду, а также захожу иногда в кафе — просто чтобы выпить чашку кофе.

Ненавижу коллекционирование.

Не люблю критиков. Иногда мне даже хочется кого-то из них пнуть. Но я слишком слаб, чтобы пнуть критика.

Я не люблю читать рецензии. Я люблю смотреть на зрителей.

Самая страшная ловушка, в которую может угодить режиссер, — это страх того, что на его фильме зрителю будет скучно.

Хороший детский фильм нужно снимать с расчетом на взрослых.

Главный герой большинства моих фильмов — девочка. Я могу очень долго объяснять, что я хочу этим сказать и как я к этому пришел, но лучше ограничиться кратким ответом: все дело в том, что я очень люблю женщин.

В моих фильмах очень много свиней. Может быть, это просто потому, что свинью легче нарисовать, чем верблюда или жирафа… Но, если говорить правду, мне кажется, что свинья очень похожа на человека — по поведению и внешне.

Обретение свободы — самая большая радость, доступная человеку.

Вся красота мира легко может поместиться в голове одного человека.

К черту логику.

esquire.ru