Сандра Буллок: Я все меньше ценю сексуальную привлекательность.
Она прославилась благодаря романтическим комедиям и в одночасье отказалась сниматься в них. Получила «Оскара» и пережила сокрушительный развод. У нее было все, и она многое теряла. Встреча с Сандрой Буллок, которая не боится перемен.
Совершенно очевидно: она решительный человек. Когда одна из пассий ее мужа сообщила таблоидам об их связи, она не дала ни одного комментария. Просто развелась через 2 месяца. Она одна усыновила и растит маленького черного новоорлеанца Луи.
Она одномоментно приняла решение не сниматься в романтических комедиях, принесших ей славу, и сыграла роли, будто отрицавшие ее голливудское прошлое, – в антиглянцевых, антиголливудских картинах: спесивую жену богача в «Столкновении» (реж. Пол Хаггис, 2004) и приемную мать проблемного темнокожего подростка в «Невидимой стороне» (реж. Джон Ли Хэнкок, 2009), за которую и получила «Оскара». Она, единственная из голливудок за всю историю премии Razzie, вручаемой за худшее в киноиндустрии, явилась получить свою статуэтку – за «самую плохую» женскую роль 2009 года (в фильме «Все о Стиве» Фила Трэйла. – Прим. ред.). Она открыла два ресторана вдали от Голливуда, в Остине, штат Техас, и успешно ими управляет – как и ранчо под Сан-Диего, где выращивают авокадо и цитрусовые исключительно органическим способом…
Органическим способом… Что так органично для Сандры Буллок.
Она стоит у окна номера люкс отеля Excelsior на венецианском острове Лидо и на фоне здешнего избыточного дизайна со всеми его золотистостями, кисточками и завитушками напоминает аскетичный, внятный восклицательный знак. Черные волосы, внимательные черные-пречерные глаза, черное шелковое платье по колено, облегающее ее узкую, тренированную фигуру. Она улыбается и указывает рукой в сторону дивана. У нее большие и, по правде говоря, некрасивые руки, руки труженицы или гимнастки, той, кому часто приходится крепко держать или держаться. И держится она так же – непринужденно, не стараясь обаять и понравиться. Угловатые движения, нервная пластика, оживленная мимика. Она вся – ненамеренность восклицания, неизбежность прямой реакции. На венецианском фестивале она с «Гравитацией» Альфонсо Куарона, где у нее роль, которая принесла ей вторую номинацию на «Оскара» и потребовала от 49-летней актрисы выносливости и мускулов, способности отказаться от привычной привлекательности, отрицания женственности. Ведь играла она преимущественно на тросах, в подвешенном состоянии – для имитации невесомости. Но конечно, ей и не дашь сорока девяти. У нее как будто нет возраста. Единственная, пожалуй, неестественная черта в таком естественном человеке.
Скорость, любовь и гравитация
Сандра Буллок родилась 26 июля 1964 года в семье военнослужащего США и оперной певицы (ее сестра Гезина на 3 года младше). Детство провела в Нюрнберге. Когда ей исполнилось 12 лет, отца перевели на службу в США, и семья вернулась в Америку. В 1986 году Сандра окончила факультет театра и кино Гринвилльского университета (Северная Каролина).
Переехав в Нью-Йорк и пытаясь реализовать свои актерские амбиции, она работала барменшей, гардеробщицей и официанткой. Признание пришло к актрисе в 1994 году с ролью в экшне «Скорость» (реж. Ян де Бонд), а «возлюбленной Америки» ее сделали романтические картины: «Пока ты спал», «Мисс Конгениальность», «Любовь с уведомлением», «Дом у озера».
Однако «Оскара» в 2009 году она получила за роль в фильме «Невидимая сторона» Джона Ли Хэнкока, поднимавшем социальные вопросы. Это радостное событие совпало с драматическим – ее муж, телеведущий Джесси Джеймс, был публично уличен в супружеской неверности, что привело к разводу. В 2010 году Буллок усыновила Луи, чернокожего младенца. Заботу о сыне наряду с ведением бизнеса и благотворительностью она и считает главным делом жизни. И даже номинация на «Оскара» за роль в «Гравитации» Альфонсо Куарона не склонит ее пересмотреть систему приоритетов.
Psychologies: Глядя на вас, невозможно определить, сколько вам лет. Явно меньше, чем на самом деле. Извините, но это как-то… ненатурально. Как вам удается так выглядеть?
Сандра Буллок (смотрит на меня испытующе): Я так выгляжу, потому что я актриса. Я так выгляжу, потому что мне именно за это платят. Я так выгляжу, потому что это часть комплекта необходимых профессиональных качеств. Это единственная причина. И не важно, как мне удается, – часами пилатеса, бега или спа. Способы достижения подобной цели абсолютно несущественны. Потому что результат – мое свойство как профессионала, а не как человека.
С. Б.: Человек перед камерой и просто человек – вполне разделимы. Это разные… субстанции. Я в последние годы полностью готова к тому моменту, когда моя жизнь не будет включать в себя пребывание перед камерой. И поэтому и перед камерой легко утрачиваю эту самую привлекательность. Как вот в «Гравитации» – где ради авторской идеи от меня как бы отсечена женственность, сексуальность…
С. Б.: Да, золотые девочки Голливуда… А я работала официанткой в закусочной и вообще работать начала подростком, потому что у родителей моих была такая установка: хочешь излишеств, сама на них зарабатывай… Протестантский трудовой кодекс моей мамы-немки… И я работала с 13 лет – убиралась в офисах. А уж потом официанткой. Мне нравилось обслуживать столики – тут твоя эффективность внятна. Так что я не боюсь сложной и даже неприятной работы… И мне нравится то превращение, которое я претерпела в «Гравитации», – из в общем-то ничего себе женщины в бесполое, коротко стриженное мускулистое существо, а потом в чуть ли не ящерицу! Я все меньше ценю то, что связано с сексуальной привлекательностью.
Мать-зайчиха
С. Б.: Разбитое сердце, вы хотите сказать? Нет, особенность личности. И воспитания. После этого моего скандального развода все пытались понять, до какой степени я в ауте. Я и была в ауте, но не из-за мужской измены. Мама нас с сестрой воспитала так, что нам и в голову никогда не приходило хоть в чем-то зависеть от мужчины. Но я могла положиться на человека, и в ауте я была из-за обмана близкого человека. А так – я никогда всерьез не верила в секс. Совершенно роскошно это высмеяно в «Копах в юбке», одной из тех немногих комедий, участием в которых я горжусь. Там плохой парень говорит моей героине: «Надо же, тебе за 40, а у меня встало!» Я верю в иные связи. В то, что вне пола. Я каждый день чувствую рядом присутствие мамы. Мы были очень близки. И она всегда со мной. Она умерла много лет назад, но для меня не умерла. Я советуюсь с ней, предполагаю, что бы она ответила на мой вопрос. Особенно теперь, когда у меня самой ребенок. Ему три года, и он главный мужчина в моей жизни, я теперь даже не понимаю, как жила столько лет без Луи. Что со мной было до Луи? И с ним у меня особая связь.
С. Б.: Да, изменило все во мне и вокруг меня. Я была… Понимаете, у меня не было сказочного детства и прекрасной юности. В старшей школе меня травили – я, явившаяся из Европы, когда папу перевели на службу обратно в Штаты, была слишком иной. И доказывала, что я не просто другая… Я рыдала и всеми своими действиями утверждала, что особая. Знаете, по обычным человеческим стандартам мне не было ни восемнадцати, ни двадцати пяти. Сколько себя помню, была нацелена на работу, на успех, на достижение. И не просто на успех, а на успех в деле. Чтобы я сама могла это оценить. У меня нет этого опыта молодости – не волноваться, расслабляться от экзаменов до экзаменов… Я жила с убеждением, что если не буду действовать постоянно и в постоянном напряжении, вообще ничего не сделаю в жизни. А теперь я вдруг осознала, что вот она настала, эта волшебная, беззаботная фаза – расслабься и наслаждайся.
С. Б.: Нет, потому что я почувствовала достаточно. Любовь. Обман. Потери. И иную любовь – к Луи. С ним, после того как он появился, я стала чувствительнее. Могу умиляться, плакать… Раньше – да ни за что. Но теперь все, что было пустыми сантиментами, полно смысла. Смысла чувств. По сравнению с материнством вся жизнь до – мертвечина. В том смысле, что тогда я в сто крат меньше чувствовала. И никогда не думала, что для меня будет столько значить человек, которому я должна читать про паровозика Томаса и зайчонка, мечтающего убежать от мамы. Что для меня так важно будет иметь такого человека. И что сама эта сказка для меня теперь, не смейтесь, – жесткий реализм в прозе.
С. Б.: Сказка… Называется «Как зайчонок убегал»*. Собственно, это довольно долгий – ну, для трехлетнего человека, моего сына – диалог зайчонка со своей мамой: зайчонок фантазирует, что убежит, уплывет, улетит от мамы, а мама говорит, что будет всюду следовать за ним. «Тогда я стану птицей и улечу от тебя!» – «А я стану твоим деревом. Ты будешь прилетать ко мне и отдыхать на моих ветвях». И зайчонок превращается то в рыбу, то в гору, то в лодку, то в акробата на трапеции, а мама-зайчиха всегда оказывается рядом. Я – та зайчиха. Луи теперь диктует мои жизненные маршруты.
С. Б.: Мне сравнивать не с чем – не знаю. Но знаю, что все не так просто, – любовь совсем не то, что можно родить биологическим способом. Да ведь и, усыновляя, я инстинктивно пыталась приблизиться к естественному обретению ребенка. К случайности игры природы, стихийности встреч хромосом. Мне было совершенно все равно, кто это будет – мальчик, девочка, какой расы… У меня был один, так сказать, параметр: чтобы он был из Нового Орлеана, пострадавшего города, города, где много страдали. И хоть я ждала года два, звонок из агентства был абсолютной неожиданностью: приезжайте и забирайте. Чернокожий. 3 месяца. Я даже чисто организационно не была готова. Но почему-то, как только мы увидели друг друга, между нами возникла связь. И теперь я мама-зайчиха.
С. Б.: Если честно, риск есть. В нашей семье кроме него нет мальчиков. И он оказался кронпринцем! Но не похоже на то, что его в принципе можно избаловать, – он от природы очень разумный. Я вот хотела с ним разговаривать по-немецки – этот язык, а не английский, для меня родной. До 12 лет я жила в Германии, а потом каждое лето проводила у бабушки в Баварии. Так вот, Луи в 3 года очень быстро его ухватывает, понимает объяснения. Как и объяснения, почему чего-то делать нельзя. И ему нравится наш ежедневный ритуал. Ритуал благодарности. Это когда мы в конце дня рассказываем друг другу, что такого видели, пережили, даже и съели за день, за что есть смысл поблагодарить судьбу. Луи легко учится благодарности… Мне не свойственно религиозное чувство, я не верю в судьбу и пред-определенность, но пришла к выводу, что Луи для меня не случайность. И он появился не только для любви. Для познания тоже. Знаете, я поняла: нельзя понять мужчину, не вырастив мужчину.
Клоун-коп
Последний рекорд самой высокооплачиваемой актрисы Голливуда Сандры Буллок – бокс-офис картины «Копы в юбках» Пола Фига. Сборы комедии про совместную работу немолодой одинокой сотрудницы ФБР (Буллок) и оторвы-полицейской весом под центнер (Мелисса Маккарти) в пять раз превысили ее бюджет. Комедия эта, с виду непритязательная, работает над нашими предрассудками самым радикальным образом. Цирковым, гротесковым. Для Буллок важна трансформация ее амплуа от сладостно-нелепой девушки ромкомов до почти клоунессы. Так что теперь она снимается в продолжении, в «Копах»-2.
Хозяйка закусочной
С. Б.: У меня были разные отношения. Мне было чуть больше двадцати, и я дворняжкой бегала за своим первым серьезным партнером (актер Тэйт Донован. – Прим. ред.), прислушивалась к интонациям его голоса… Я буквально преследовала его год, а потом еще четыре убеждала, что я лучшее, на что он может рассчитывать. И так и не убедила! После тридцати я переехала из Лос-Анджелеса в Остин, чтобы быть рядом со второй моей серьезной любовью, техасцем до мозга костей (актер Мэтью Макконахи. – Прим. ред.). Но в результате мы остались друзьями. Потом был музыкант (Боб Шнайдер. – Прим. ред.), который был… музыкант, совсем не подходил мне с моей немецкой прагматичностью и основательностью. Потом гениальный актер (Райан Гозлинг. – Прим. ред.). На 16 лет меня младше. Но… в этих отношениях была легкость временности. И мне это нравилось. Я вдруг ощутила, что мне нравится эта легкость! Мне сорок, ему чуть за двадцать, я вижу свой предел и свой удел. Я никогда не буду играть в мюзиклах, я их ненавижу. Тут то же самое: с ним невозможна была общая жизнь, и это было предельно ясно. Да, там был ясно обозначен предел. А значит, не надо было ни за что держаться. Можно было лететь! И тогда я вдруг начала смутно догадываться, что могу жить, а не достигать, могу расслабиться, даже когда работаю. Могу любить без планов обосноваться на территории возлюбленного. Могу дать себе отдых и оставить постоянные попытки быть суперженщиной. Стать просто женщиной… Что и было уроком.
С. Б.: Поехала-то я за Мэтью, а осталась, потому что… Там в Остине сходишь с самолета, и тебя сразу это обволакивает – стрекот цикад, запах сырой земли, тимьяна, копченых бобов… Там все натуральное, там дух общности, соседства. Там всем до фонаря, что ты звезда, там я хозяйка бистро, ресторана и пекарни. И можно жить настоящей жизнью. Нормальной. Изобретать рецепты сэндвичей, учить кондитера – а у нас неплохие кондитеры! – как печь мамин шоколадный торт. Дебет с кредитом пытаться свести. Оказалось, что я неплохой предприниматель!
С. Б.: Наоборот, актерство – запасной аэродром! Нет, правда. По большому счету быть актрисой – не мое. Там все вне моего контроля, я – объект в руках принимающих решения. И там я часть огромного механизма, корпорации. А в ресторане все – следствие моих действий, моего выбора. Я разрабатываю рецептуру и меню, я формирую пул поставщиков, я же и налаживаю отношения со всеми. И не угождаю, не стараюсь нравиться режиссеру или, там, продюсеру. Я взаимодействую! Запускаю механизм маленького бизнеса. Именно маленького. Он рукотворный, именно поэтому я им занялась. Потому что тут я могу… Вы знаете, что, чтобы изготовить грамотные круассаны, нужно не меньше 12 часов?
С. Б.: И чтобы они были готовы, скажем, к 7 утра, надо с вечера положить тесто в холодильник, а утром начать ими опять заниматься часа в четыре? А я теперь это уже хорошо знаю. И мне нравится такое знание. Я даже начала догадываться, почему в одном нью-йоркском кафе круассаны столь неотразимы. Вкус топленого масла и что-то еще в самом тесте…
С. Б.: Подозреваю, что вместо обычного белого сахара там кладут смолотый в пудру жженый.