Алиса Таежная. Все, что вы хотели знать про фильмы о подростках.

Кино про подростков и для подростков начинает отсчет от первого послевоенного поколения — относительно безмятежных детей, которым не приходилось прятаться по подвалам и пропадать с родителями в лагерях. Уже к середине 1950-х подросли дети, мечтавшие танцевать, как Элвис Пресли. Именно ребята, родившиеся во время бомбежек Великобритании, потом станут главной группой XX века, сперва очень популярной у подростков, а их ровесники — целевой аудиторией первых фильмов для детей и юношества, говорящих с зрителями на его языке, а не сверху вниз. «Бунтарь без причины» (1955) и «Великолепие в траве» (1961) были первыми фильмами, прогремевшими для молодых ребят в Штатах: из них выросли куда менее притязательные тинейджерские фильмы о летних романах на пляжах или украденных поцелуях на задней парте. С тех пор каждому поколению бэби-бумеров снимут их фильмы: всплеск интереса к тинейджерам был и в середине 80-х (как раз когда подросли дети послевоенного поколения), и в начале нулевых. С начала XXI века, независимо от демографических параметров, teen movie укрепился как массивный универсальный жанр, работающий как в мейнстриме («Дрянные девчонки», «Скотт Пилигрим против всех») или в коммерческом секторе young adult («Матрица времени», «Виноваты звезды»), так и в фестивальном пространстве («Лунный свет», «Гуммо», «Отрочество»).

Подростковое кино визуально избегает избыточности и богатства в пользу правдоподобия и аутентичности, ведь в основе многих сюжетов подростковых фильмов — документальные свидетельства, воспоминания режиссеров и сценаристов, личный опыт исполнителей главных ролей. Очень часто подростковые фильмы используют прием found footage — найденных записей («Ведьма из Блэр», «Убрать из друзей»), ручную камеру, имитирующую низкобюджетную домашнюю съемку («Детки», «Королевская битва») или точку съемки на уровне глаз ребенка или подростка («Проект Флорида», «Слон», «Звери Дикого Юга»). В целом жанр тяготеет к реализму даже если жанр смешивается с триллером («Смертельное влечение», «Чистокровные») или хоррором («Сырое», «Пункт назначения»). Чаще всего, если мы говорим об американских teen movie, воспроизводится школьная эстетика («Донни Дарко», «Отличница легкого поведения») учебного года или беззаботной внеклассной жизни во время летних каникул («Леди Бёрд», «Захватывающее время», «Пало Альто»): в большинстве случаев это узнаваемые пейзажи одноэтажной-двухэтажной Америки со школьными автобусами, лужайками перед домом и обязательной подростковой спальней, обклеенной постерами. Так как именно подростковое кино чаще всего перекликается с темой субкультур, точность деталей в описании образа жизни отдается на откуп художникам-постановщикам и костюмерам. Панки («Зеленая комната», «Как разговаривать с девушками на вечеринках»), моды («Квадрофения», 1979), скейтеры («Параноид-парк», 2007), металлисты («Повелители хаоса», 2018) и вся атрибутика этих движений, их сленг и контекст принципиальны для достоверности истории.

Американские teen movies составляют львиную долю жанра по количеству релизов и обладают узнаваемой сюжетной канвой. Чаще всего мы говорим о ребятах в средних или старших классах, живущих в понятном цикле школа — колледж, где школа чаще всего находится в небольшом городке нецентрального штата, а колледж-среда работает по другим законам — уже без неусыпного надзора родителей и тотального контроля учителей. Место действия американских подростковых фильмов — школьные коридоры и столовые («Волчонок», «Бестолковые», «Под кайфом и в смятении»), спальни и гостиные частных домов и редкие квартирные вечеринки, устроенные в благословенное время, когда родители куда-то уезжают («Superперцы», «Скажи что-нибудь», «Чумовая пятница»).

Европейское подростковое кино в меньшей степени работает по универсальному рецепту: начиная с истоков («400 ударов» Франсуа Трюффо или «Мушетт» Робера Брессона), фильмы о детях и подростках были и являются для большинства европейских авторов формой разговора о человечности и зыбкости личного выбора. «Розетта» (1999) братьев Дарденн наследует гуманистическому подходу Робера Брессона («Наудачу, Бальтазар», 1966) и Луи Малля («До свидания, мальчики», «Шум сердца», «Лакомб, Люсьен»), а «Девичество» (2014) Селин Скьямма никак не спутать с мальчишеским «Отрочеством» Ричарда Линклейтера, снятого в том же 2014 году через океан. Героинь «Аквариума» (2009) Андреа Арнольд или Лилю из «Лили навсегда» (2002) не заменить американскими ровесницами: они не только лишены удобной конвенциональной американской красоты, но живут гораздо в менее однородном и предсказуемом пространстве.

Самые проникновенные школьные и околошкольные советские фильмы тоже выбирали главными героями подростков, чтобы аллегорически обсудить вопросы власти и системы, конформизма и свободы выбора (фильмы Динары Асановой и Сергея Соловьева, «Курьер» Шахназарова), где подростковые движения души — переломный период, когда авторитарная система еще не сломала человека до конца.

Регламентированная и ограниченная пространством и возрастными возможностями подростковая жизнь выглядит банально и ожидаемо: режиссерская задача заключается в том, чтобы заразить зрителей повседневностью, часто смешанной со скукой. Это могут быть как мизантропические проделки в заурядных ситуациях («Призрачный мир», 2001), так и воссоздание рутины школьных будней («Флирт», 1990), ежедневность побега в волнительное хобби («Супер 8», «Синг-стрит») или альтернативное пространство без взрослых («Мечтатели», «Блюз пубертата», «апокалиптическая трилогия» Грегга Араки), где дети — «хозяева собственного лагеря». Повторяемость действий, похвала скуке, реплики о пустяках впроброс — принципиальные момент подросткового кино, обозначающие статичный мир, который вызывает логичное сопротивление.

Важнейший человек в американских teen movie, который одновременно угождал подростковой аудитории и необратимо вывел нишевую «несерьезную» тематику в мейнстрим. Со времен «Клуба «Завтрак», «16 свечей» и «Малышки в розовом» подростковое кино оказалось в фокусе внимания не только подростков. Начинавший как юмористический автор эпохального издания National Lampoon, в 1980-е Джон Хьюз написал сценарии важнейших в истории кино XX века фильмов о самоопределении и поиске свободы — от «Выходного дня Ферриса Бьюллера» до «Одного дома», какими бы легкомысленными ни казались его фильмы. Тщательно прописанные характеры Хьюза — школьные хулиганы, красотки, полунищие старшеклассники, лучшие друзья, которым вечно недостает внимания, агрессивные парни в гормональном всплеске, воспитанные быть на вторых ролях девушки — отображали и одновременно критиковали американскую школьную систему, матрица и иерархия которой препятствовали обретению голоса и почвы под ногами.

Бунт против родителей в teen movies иногда приобретает гротескные формы («Если…», «Через край»), но часто находится в рамках вечных противоречий между поколениями разочарованных и очаровывающихся. Подростков одолевают идеи расправиться с надоевшими родителями, перекрывающими воздух («Крысятник», «Красота по-американски», «Забриски Пойнт»), часто их агрессия направлена на институции, придуманные взрослыми («Прерванная жизнь», «Девственницы-самоубийцы», «Хакеры»). Самым чутким и психологически тонким фильмам однако свойственно замечать преемственность подростковых проблем и отражение недостатков и страхов взрослых в воспитании их детей («Кальмар и кит», «Ледяной шторм», «Леди Бёрд»).

Подростковое кино близко соприкасается с темой социальной инициации и жестко регламентированных ролей — именно в переходном возрасте разделение на «ботана» и «короля школы» особенно бросается в глаза. От диспозиции в классной иерархии чаще всего зависит самооценка, взгляды и настроение главного героя. Травля и унижение («Впусти меня», «Садист», «Кэрри», «Говори») полностью меняют взгляд героя-подростка на самого себя, а конкуренция с ровесниками искажает дружбу и привязанность («Пляжные крысы», «Дом»). Принципиально для героя-подростка и сложное движение навстречу самоопределению: чаще всего герой проходит этот путь, соотнося себя с окружением («Ученик», «Трущобы Беверли-Хиллс», «Дыши») или прибиваясь к стае таких же испуганных и неопределившихся, как и он сам («Аутсайдеры», «Таинственная кожа», «Неправильное образование Кэмерон Пост»).

Честный разговор о сексуальности в кино без визуальных иносказаний и подмигиваний начался сравнительно недавно, когда в изображении первой любви стали допустимы неконвенциональные сценарии («Назови меня своим именем», 2017), а табуированные сюжеты из маргиналии стали рядовым кино. Драмы типа «Водяных лилий» (2007) или «Жизни Адель» (2013) интерпретированы в комедийном ключе в современном американском Netflix-мейнстриме («С любовью, Саймон», «Алекс Стрейнджлав»), а подростковая сексуальность во всех ее проявлениях стала анализироваться как норма, а не подаваться намеками.

Первая любовь и первая настоящая привязанность — смысловой центр большинства подростковых фильмов, который подается по-разному: в зависимости от эпохи, контекста, цензурных ограничений и политической повестки. От романтического придыхания «Ста дней после детства» (1975) к реализму токсичной дружбы во «Все умрут, а я останусь» (2008), от неловкой страсти в «Последнем киносеансе» (1971) к прагматичной холодности «Молода и прекрасна» (2013) — течение первой любви продиктовано внешними обстоятельствами: воспитанием, временем и местом действия, окружением, темпераментом. Тело как поле экспериментов — с одной стороны, стремящееся к удовольствию, с другой, защищаемое поборниками морали — сейчас одна из главных тем подросткового нарратива («Племя», «16 лет. Любовь. Перезагрузка», «Мое лето любви», «Девочка»): в этом принципиальное отличие фильмов о подростковых отношениях пару десятилетий назад и сейчас.

Подростковое кино касается вопросов власти и авторитета, правил поведения и попирания норм, а потому регулярно критикует пирамиду отношений, в которой дети и подростки как наименее защищенная группа, находятся в самом низу. Детей недооценивают и не умеют воспитывать («Чамскраббер», «Дорогая Венди»), до них никому нет дела («Дети с вокзала Цоо», «Кафе «Донс Плам», «Маленькая Вера»), с ними разговаривают сверху вниз («Вечеринка», «В доме», «Что гложет Гилберта Грейпа?»). При этом взрослые часто не в состоянии подкрепить авторитет осмысленным поведением, справедливыми суждениями или заслуживающим уважения выбором. Разоблачение лицемерия родительской власти — удел большинства кинобунтарей подросткового возраста, решаются ли они рискнуть во имя любви («Академия Рашмор», «Королевство полной луны»), плюют на общественные порядки («Романс о влюбленных», «Мой личный штат Айдахо») или решаются на автономию («Короли лета», «Охота на дикарей»): don’t grow up, it’s a trap — уж на кого точно, но на взрослых трудно положиться как на моральных авторитетов.

Уже три десятка лет teen movies с культурной и социальной точки зрения перестали быть фильмами для подростков и вышли за рамки кино для ограниченных возрастных групп. Безусловно, индустрия young adult (от «Голодных игр» и «Сумерек» до тинейджерских мелодрам) приносит колоссальные прибыли, но прогрессивные teen movies не вписываются в скудные коммерческие рамки и свободно комбинируют субжанры и героев. В первую очередь сейчас подростковое кино — это фильмы о нащупывании личных границ и поиске своеобразия в мире, который уже многие годы перестал быть бинарным: в классовом, экономическом, информационном и культурном смысле. А потому и каждый киноподросток устроен гораздо сложнее чем «тихоня», «отличник», «хулиган», «спортсмен», «красотка» или «король выпускного».

kinoart.ru