Как Смешарики объясняют Россию?

Есть один момент, который нельзя не отметить, грустный для меня как поклонника этого сериала, — некоторая проскальзывающая мизогиния сценаристов, среди которых этим в основном отличается Алексей Лебедев. Его перу принадлежат многие самые лучшие серии, но когда он начинает изображать Нюшу, то она получается совершенно монструозным персонажем — корыстным, легкомысленным, манипулятивным, жестоким. В общем, девушка-беда.

В этом сезоне Нюша особенно нехороша в таких сериях, как «Сплетники» и «У вас недостаточно памяти», где она очевидный манипулятор и больше ничего. Нюша прежних сезонов с ее практическим здравым смыслом, упорством, трудолюбием, организаторскими способностями, наконец, с ее феминистическими настроениями (серия «Библиотека» про «мансипаму» и «кодекс патриарха») куда-то делась. На ее месте появилась довольно карикатурная барышня, которая не хочет ничего делать и стремится использовать окружающих в своих целях. Грустно, но именно эта линия прослеживается в последнем сезоне.

— Есть ли какая-то логика в том, что женских персонажей во вселенной «Смешариков» так мало? Это мужской мир? Мизогиния сценаристов случайна или институциональна для сериала?

— Не совсем согласна, что это мужской мир. Действительно, женских персонажей там меньше, чем мужских. Но роль их значительна, и они часто показаны командующими всеми остальными, хотя одновременно и выполняющими обслуживающие функции — в российском бытовом матриархате обслуживающую и командующую роль бывает трудно разделить. То, что Совунья, которая для всех готовит, является для остальных героев провайдером пищи, дает ей значительный объем власти: она рассказывает младшим и старшим, как надо себя вести, что и когда делать. Она их не только кормит, но еще и лечит, они выполняют ее рекомендации и следуют ее указаниям.

До того как Алексеем Лебедевым овладела мизогиния, Нюша тоже часто выступала таким центром здравого смысла. В отличие от невротического Бараша, который одержим своими страхами и иллюзорными представлениями, Нюша твердо стояла всеми копытцами на земле. Она заземляла Бараша, когда он убегал если не в психоз, то, мягко скажем, в сферу беспочвенных фантазий. Да, она почти всегда грубовата, в ней есть агрессия, но это здоровая агрессия девушки, которая хочет хорошего, разумного, но имеет дело с существами часто ненадежными, зыбкими и эмоционально неустойчивыми. Конечно, и в предыдущих сезонах Нюша не всегда была полюсом душевной устойчивости: была серия, в которой ею овладело нечто вроде депрессии и весь мир потерял краски. Был эпизод, когда она так много плакала, что затопила, как Алиса в Стране чудес, всю вселенную смешариков своими слезами. То есть она показана персонажем, в котором таятся могучие и необоримые эмоциональные силы, которых остальные побаиваются.

— Персонажи «Смешариков» воплощают некий набор архетипов, существующих в постсоветском пространстве, или это что-то универсальное, характерное для любой страны, общества, социума?

— До последнего времени можно было сказать, что это совершенно международное явление. Kikoriki или GoGoRiki, как они называются в других странах, — проект, вполне воспринимаемый не только российской аудиторией. Вообще, никогда не стоит недооценивать адаптивность зрителей: самые экзотические культурные продукты, в том числе и в кинематографе, отлично продаются и смотрятся в самых разных странах, а не только там, где они были произведены.

В «Смешариках» чрезвычайно много универсального: и межпоколенческая динамика, и истории об отношениях между людьми, и приключения различных психотипов. Да, постсоветские зрители видят в Копатыче типичного дачника-огородника, возможно, отставного силовика, милицейского работника или организатора производства, как это называлось на советском языке. В Совунье — бухгалтершу на пенсии, увлекшуюся ЗОЖем. Но яркая типажность персонажей делает их не менее узнаваемыми для представителей разных культур.

Мне же всегда казалось, что герои «Смешариков» представляют собой различные наборы и сочетания личностных акцентуаций. То есть это не столько социальные типы, сколько… не скажу, что набор различных психологических расстройств, но именно собрание разнообразных акцентуаций. У каждого есть свои фобии и свои аддикции.

Например, Ежик. Это, что называется, шизоид, персонаж несколько аутичного типа, консервативный, привязанный к дому, к своему привычному окружению, склонный к методическим неторопливым занятиям (коллекционированию), застенчивый, не очень легко изъясняющийся. Но одновременно в нем есть тиранические наклонности. Когда в его распоряжении вдруг оказываются властные ресурсы, он становится весьма жестким руководителем с авторитарными замашками, что хорошо показано в сериях «Хоккей» и «Кордебалет». Эта специфическая авторитарная черта в Ежике психологически очень точна, потому что такого рода люди — тихие шизоиды — нередко так себя и ведут, когда у них возникает возможность эти свои качества проявить.

Точно так же и Кар-Карыч: с одной стороны, он служит всеобщими утешителем и универсальным культуртрегером, с другой — склонен к импульсивному поведению, совершению поступков, в которых он не признается, часто обманывает, рассказывает о себе истории, не соответствующие действительности. Такой позер, которому нужно произвести впечатление. При этом его мучает совесть, у него внутри хранятся какие-то мрачные тайны, о которых он не говорит, но время от времени обращается к ним своей душой (в серии «Чемодан»).

Или Лосяш с его любовью к научным занятиям и одновременно склонностью к агрессии, которая проявляется в нем, когда рациональная логика не справляется с происходящим. Вспомним серию «Не может быть», где он имеет дело с волшебными инопланетными цветами, светящимися в темноте и играющими венские вальсы. Для него настолько невыносим тот факт, что это незнакомое, совершенно необъяснимое явление, что он перестает себя контролировать и сносит цветы бульдозером. Кроме того, Лосяш — существо крайне неуверенное в себе: хочет произвести впечатление, хочет всех победить, хочет достичь наивысшего возможного результата и переживает, когда у него это не получается, а также переживает, что у него слишком маленькие рога, — это такая сквозная тема. В связи с этим ему свойственна дисморфофобия: в частности, он время от времени воображает себя бабочкой и начинает вести себя, как бабочка, несмотря на физические затруднения, которые ему это приносит.

— Есть ли какая-то динамика в развитии этих образов, учитывая, что «Смешарики» — вертикальный сериал?

— Да, в вертикальном сериале обычно не бывает развития характеров. Можно смотреть любую серию «Смешариков» по отдельности; в каждой из них герои не очень помнят, что с ними было до этого, хотя отсылки к прошлым эпизодам время от времени все же встречаются. Именно поэтому мне показался значимым сдвиг нравственных полюсов в сторону старшего поколения в новом сезоне.

Как известно, «Смешарики» существовали в течение нескольких лет в виде двухмерного рисованного мультсериала. Потом они стали расползаться на многочисленные ответвления вроде «Смешариков в 3D», обучающих «Смешариков» — разные азбуки: «Азбука здоровья», «Азбука безопасности», «Азбука доброжелательности» и т.д. И вот в 2020 году авторы решили вернуться к своей традиционной технике и возобновить двухмерный, теплый ламповый сериал, который уже насчитывает больше восьмидесяти эпизодов. Под слоганом «Снова в кругу семьи. Продолжение классических историй в 2D». Лейтмотив происходящего — возвращение в безопасное прошлое (интересная тема, прямо скажем).

Все давно заметили, что в «Смешариках» действуют несколько поколений. Существует поколение старцев, носителей мудрости и традиций, хотя тоже со своими странностями, как и все персонажи сериала: Кар-Карыч и Совунья — взрослые персонажи. Есть герои среднего возраста: Лосяш, Пин, Копатыч. Последнего можно отнести и к дедам, и к поколению родителей, в зависимости от того, как мы будем на него смотреть. И существует поколение детей: Бараш, Нюша, Ежик, Крош. Эти три поколенческие страты находятся между собой в разнообразных динамических отношениях.

В новом сезоне, в особенности в 2021-м и начале 2022 года, моральный фокус в сериале сдвинулся в сторону старшего поколения. Все чаще и чаще таких персонажей стали показывать как носителей жизненной правды и желанной стабильности, а младшее поколение — как разрушителей, непонятных новых существ. Сериал приобрел мягкий «осенний» оттенок — ностальгический, печальный и все чаще концентрирующийся на старших героях и их воспоминаниях (в серии «Причастность»), чем на среднем поколении и тем более на младшем.

Вспомним ту самую серию про бадминтонную площадку «Игра по-взрослому», где съемочная группа поменяла текст, удалив из реплик героев слова «войнушка» и «захватчики», которые могли быть восприняты зрителями нервозно (кстати, я думаю, что это было правильное решение, так как в марте — апреле 2022 года действительно стоило быть нежнее с аудиторией). В противоположность историческим событиям там младшие развязывают конфликт, а старшие его разрешают, устанавливают мир и показывают пример того, как всем можно дружно играть на бадминтонной площадке, не впадая в эту самую цензурированную «войнушку». Этот сдвиг симпатий в сторону старших в сериале очень заметен.

Еще раньше были две странные серии под названием «Эмигрант», первая из которых мне показалась очевидно пропагандистской. Там идет речь о персонаже, который, обидевшись на остальных, ушел в другую песочницу и, вместо того чтобы заниматься своей песочницей, стал критиковать оставленную и убеждать самого себя в правильности своего решения. Во второй серии сценаристы попытались вывернуться из этой чересчур линейной сюжетности, но тем не менее привкус чего-то малоприятного после просмотра остается. И тональность, несвойственная этому миру в целом, и не вполне понятная моральная интенция (хуже ли те, кто уехал, тех, кто остался, или наоборот?) производили не очень хорошее впечатление, но это не стало началом какой-то новой стилистики сериала: две серии существуют сами по себе.

А был еще очень страшный эпизод под названием «Заг» — про кукол, которые контролируют поведение и сознание героев. С по-настоящему жуткой концовкой, достойной традиционного хоррора.

Но самый, пожалуй, поразительный эпизод во всем новом цикле — «Традиция», в которой персонажи начинают строить маяк, одновременно сомневаясь, так ли необходимо это делать, потому что совершенно не понятно, какой практической цели этот маяк должен служить. Однако Лосяш объясняет всем, что маяк — это традиция, поэтому ее нужно обязательно соблюдать, даже если в этом нет никакого смысла. Традиции нужно поддерживать, потому что они традиции.

Тут и начинается бунт в духе «Путаницы» Чуковского, когда герои отказываются выполнять свои традиционные функции (Совунья отказывается готовить, Нюша — носить розовое, Крош — веселиться) и начинают рассказывать правду о себе. Выясняется, что Пина зовут не Пин: он переделал свое имя, чтобы местным было удобнее, потому что экзотические и трудные для произношения имена мигрантов никто выговаривать не будет. Нюша говорит, что ей надоело быть милой, что ей на самом деле нравится черный цвет и агрессивная музыка. Крош заявляет, что ему пора перестать притворяться, будто у него нет депрессии. В этот момент зрителю становится не по себе.

Лосяш, как и зайка у Чуковского, уговаривает всех вернуться к своим привычным ролям, и идиллия восстанавливается. В конце мы видим безоблачный закат, все герои снова становятся такими, какими мы их привыкли видеть и полюбили. Но уже ясно, что это основано на обмане и притворстве. Каждый должен изображать то, чем он на самом деле не является, тогда будет гармония. Это и есть традиция.

Получается, что традиция, благодаря которой существует сообщество смешариков, состоит ровно в том, что все обманывают друг друга и частично самих себя. Привычная ткань сериала в новом сезоне прорывается, и проступают страх перед будущим, недоверие к новому поколению, общая меланхолия и печаль, ощущение того, что весь окружающий мир построен на притворстве. Эта серия об иллюзорности благополучия вышла в мае 2021 года.

— Пандемия как-то отразилась на содержании сериала?

— Карантинная реальность в сериале тоже присутствует: серия «Зверинец», в которой Лосяш разбивает пробирку со смертельным, как он считает, вирусом, вызывающим озверение, одичание, стремительную деградацию и рост агрессии. Персонажи ожидают, что превратятся в страшных зверей, пожирающих друг друга, и поручают Железной няне в случае проявления симптомов сажать их в стеклянную клетку. В результате они все оказываются в этой клетке, при этом, собственно, никаких очевидных симптомов у них нет. Они понимают, что им нечего опасаться друг друга, а потом Лосяш выясняет, что в пробирке был никакой не вирус, а безобидный лосьон. Очевидно, что это про карантин, про изоляцию, про страхи, которые заставляют видеть в окружающих звероподобных врагов.

В 2021 году было несколько эпизодов, явно навеянных пандемией. В «Стюардессе» Нюша ее изображает, но самолета не существует и никуда он не летит. В эпизоде «Карантин» в дом Совуньи попадает проходимец по имени Мышарик, который рассказывает, что он на самом деле секретный агент, призванный спасти ее от загадочной заразы — вредных гусениц. Он огораживает ее дом и запрещает оттуда выходить. Совунья, с одной стороны, тяготится этими ограничениями, с другой — привязывается к Мышарику. В какой-то момент он улетает на вертолете на следующее секретное задание, а Совунья привыкает жить за загородкой и ждет новых распоряжений, когда этот секретный агент вернется. Такая выразительная серия про то, как режим экстраординарного и чрезвычайного, режим несвободы парадоксальным образом придает своим обитателям ощущение собственной значимости, от которого трудно отказаться. Вернуться к прежней жизни означает вернуться к чему-то незначительному, не наполненному смыслом.

— Случались ли похожие отклонения от магистральной линии во вселенной «Смешариков» в прежние десятилетия?

— Классические, первоначальные «Смешарики» выходили с 2003 по 2013 год. То есть в эпоху «докрымской» России, которая теперь задним числом представляется достаточно идиллической, хотя в то время, как мы пока еще помним, много всего происходило.

Может быть, конечно, у нас сейчас искажено восприятие, но кажется, что предыдущие сезоны «Смешариков» были скорее посвящены обживанию частного человеческого пространства, психологического и культурного, чем описанию механизмов социального взаимодействия. Возможно, социальная компонента появилась позже, а может, это наша социальная оптика изменилась и все было и раньше, просто мы видели что-то другое, потому что сами в те годы были гораздо более заняты частным, чем общественным.

В ранних сезонах больше психологических проблем. Например, баланс или конфликт между свободой и потребностью в близости, ярко проявляющиеся в динамике отношений Бараша и Нюши — неравноценной пары, в которой один испытывает бóльшую привязанность, чем другой. В серии «Это сладкое слово “мед”» — одной из моих любимых — явно шла речь про аддикцию, про зависимость. «Мы это делаем для твоего же блага», — говорят персонажи, запирая Копатыча, чтобы он не обожрался меда. На что тот отвечает: «Так говорят все поработители» — и против этого тоже довольно трудно возразить. Знаменитая серия «Горы и конфеты», как где-то похвастался ее автор (кажется, это был Алексей Лебедев), была попыткой рассказать детям о проституции: речь там идет о предоставлении эмоциональных услуг за конфеты. В эти же годы вышел эпизод о Железной няне и взбесившемся пылесосе, описывающий страхи всевластия машин: гаджеты, обслуживающие человека и управляющие им, уже тогда стали восприниматься как потенциальная проблема.

Нельзя было не любить «Смешариков» за литературные аллюзии: эпизод «Шахматы» очевидным образом цитирует роман Набокова «Защита Лужина», а серия «Смысл жизни» в финале повторяет один из завершающих эпизодов «Войны и мира», когда Пьер, освободившийся из плена, возвращается домой и понимает, что те мучительные поиски смысла бытия, которые отравляли его существование, бессмысленны сами по себе, а наслаждения самим процессом существования вполне достаточно.

— Почему вы продолжаете смотреть «Смешариков»? Нет ли у вас ощущения, что сериал выдохся и превратился в фан-сервис?

— В новом сезоне я наблюдаю некую осеннюю печальность, но тем не менее не вижу признаков творческой деградации. Даже перевес симпатий в сторону старших может быть результатом многолетней работы творческого коллектива — никто из нас не молодеет, поэтому и наши нравственные симпатии с годами передвигаются в сторону тех, кто больше похож на нас. Это все, может быть, очень естественный процесс.

Есть слабые серии, есть эпизоды посильнее, бывают какие-то творческие провалы и подъемы, разные сценаристы привносят разное в этот общий мир. Когда смотришь следующую серию, у тебя нет уверенности, что именно ты увидишь дальше. И это, собственно говоря, хорошо — заставляет смотреть дальше. Потенциал этой вселенной, возможно, еще не исчерпан. А может быть, я, как Ежик, не могу расстаться с привычным.

* Внесена в список СМИ – «иностранных агентов».

https://kinoart.ru/