Елена.

11.10.2018 | Выбор, Семья, Социальная драма, Философия | 1

Елена, реж. Андрей Звягинцев, 2011.

Имеем ли мы право в этой жизни? На что? Какова мера этому праву? Кто определит меру справедливости? Откуда возникает ненависть, если еще вчера была любовь? Когда все вокруг безнравственны… Много вопросов.

Вопросы для подробного психоанализа ЗДЕСЬ

Основная психологическая тема: семья, выбор, социальная драма, притча

Мотто: Какое право вы имеете?

Круг психологических проблем:

• семья
• убийство
• женщина
• социальная драма
• бессмысленность
• неприкаянность
• притча
• конфликт
• конфликт поколений
• бунт
• классовые различия
• выбор
• фрустрация
• преступление
• наказание
• безнаказанность

Системы отношений:

• муж-жена
• бедный-богатый
• дети-родители

Черты характера:

• холодность
• скупость
• занудство
• терпение
• замкнутость
• принципиальность
• лень
• ненависть

Эмоциональная парадигма:

• равнодушие
• зависть
• стыд
• презрение
• скука
• безнадежность

Нравственные категории:

• совесть
• право
• справедливость
• лицемерие
• ложь
• безнравственность

Символизм, метафоры:

• дорога
• телевизор
• отключение электричества
• лошадь и труп у дороги
• трюмо

Выразительные средства:

• метафоричность
• музыка
• антитеза

Дополнительные вопросы:

• Кому из героев вы сочувствуете?
• Почему Елена совершает именно такой выбор?

Цитаты:

Отзывы:

• Но одно из главных противоречий, которые он анализирует, это противоречие между богатством и бедностью. Не той бедностью, в которую подло окунули в1990-е, например, многих ИТР. (Помните аббревиатуру? А вот специально не стану расшифровывать.) А бедностью, которая во всех смыслах бедность и убогость, которая нарисована на многих физиономиях с первого класса школы и даже раньше. С той бедностью, которая завидует. Которая считает, будто ее обокрали, и она вправе. А кто умнее, лучше и богаче — те гады, тех мочить. http://www.mn.ru/newspaper/freetime/69516
• Связь между знаком и смыслом разорвана и невосстановима. «Елена» — картина о трагедии двоемирия. И по горизонтали, и по вертикали. Родители руководствуются принципами, верят в карму и предназначение, в грех и наказание за грех (или хотя бы в отсутствие должного наказания). Дети беспечны и безнравственны, они — профессиональные иждивенцы, убежденные паразиты: недаром плебей Сережа в присвоенной квартире покойного Владимира Ивановича уже мысленно меняет планировку, будучи абсолютно уверенным, что найдет общий язык с аристократкой Катей. («Как будем дербанить хату?» — деловито спрашивает та на приеме у юриста, сразу после смерти отца.) Так же разомкнуты нищие и богатые. У первых нет ничего — и им нечего терять. По логике «Трехгрошовой оперы» они желают сперва набить животы и только потом вспомнят о морали. Вторые самодостаточны настолько, что перестали упиваться властью, их беспечность граничит с саморазрушением. «Гнилое семя», — устало констатирует Катя. Бедные агрессивно плодовиты. Богатые осознанно бесплодны. Переворот неизбежен. … Кино — о тайне человека, грозной и непостижимой, как смысл его имени. Вот женщина, простая на вид, чистая, дружелюбная, милая. Кто скрыт за ее глазами? Елена Прекрасная, повод для страшной войны; Елена Премудрая, разгадать загадки которой не под силу и Ивану-царевичу; Елена Равноапостольная, раскопавшая в горе мусора Гроб Господень; а возможно, твоя смерть, сварившая с утра отличную овсянку, а теперь подмешавшая яду в свежевыжатый сок. Просто Елена. http://kinoart.ru/archive/2011/06/n6-article13
• «Елену» справедливо назвать мещанской драмой — жанр, совершенно опустевший после Горького, Леонова и Вампилова, — не наяривающей драматизмом. Можно ведь было и ужесточить исходные обстоятельства: сын не просто ленивая свинья, а наркоман или судимый. Вот этой сгущающей кинотеатрдоковской фальши в фильме нет. Зато есть ощущение, что в этом фильме Звягинцев не чувствует себя свободным, потому что чувствует большую ответственность, и приходится выбирать слова, обходиться без поэтических вольностей, драматизирующих отягощений и бесконтрольной отсебятины, которую почитают почему-то за субъективный взгляд. Получается такая фантастически трезвая вещь. Разве не удивительно, вот как это случилось в нашей такой пострадавшей, очень бытийнотронутой стране, где в отличие от регламентированного Запада еще не перевелась непредсказуемая эмпирика и даруемый ею бесценный опыт, что вот в этой стране за несколько десятков лет именно эту трезвость перестали почитать за искусство и надо было дожидаться Андрея Звягинцева и его зрелости? Это не удар по оскотинившимся, которым восхитятся мизантропы, видящие быдло везде, кроме зеркала. Это мягкий обратный отсчет, когда на счет пять вы еще видите сон, но на счет один и последовавший негромкий хлопок проснетесь. За пределами сна брезжит понимание того, что красивая, немного мученическая идея о том, что человек может быть один, — не в том фатальном измерении «рождаешься и умираешь в одиночку», а по личному выбору — что эта идея не очень работает в полевых условиях. Человек не может быть один с самыми неприятными последствиями этой немощи. Старшие персонажи «Елены» оба неразборчиво, кое-как, прагматично удовлетворили потребность не быть одним и пришли к катастрофе. В масштабе одного человека — к личному апокалипсису. В масштабе населения — к депрессивной статистике. В медицинском смысле — к деградации и вырождению. В то время как кино на Каннском фестивале вдруг разразилось про устройство Вселенной, Звягинцев показывает, каким странным и саморазрушительным способом люди подстраиваются под это устройство, сами, не под давлением обстоятельств. Замечательно еще и то, что Звягинцев не повторяет пошлостей вроде той, что негоже спрашивать с человека личной ответственности, когда такая доля выпала на его исторический отрезок. Ни к устройству мира, ни к истории у него нет инвектив. Он внимательно смотрит на двух людей, которые по-разному себя обманули, но один оказался жизнеспособнее. Это все те же самообманщики, поместившие себя вне мироздания и вне любви. За дельными, казалось бы, суждениями персонажа Андрея Смирнова повисает страшная судьба, в том числе блистательно отыгранная молодой актрисой Еленой Лядовой.

В отличие от дадаистов высокой культуры, бросающихся с канистрой бензина на дебилов, от образованцев, умно рассуждающих о том, кто подлежит очередной исторической и биологической чистке, по сути фашистов, режиссер «Елены» говорит о самоистреблении. Его Елена, разрушая себя, убивает не первый раз. Ведь разве ответственность за то, что ее сын — живой труп, ложится на тяжкий быт, на ветреность государства, жернова истории и развлекательный кинематограф? http://www.odnako.org/magazine/material/preobrazhenie/

• Мир утратил человека труда. Он превратился в социального иждивенца в странах «с давно подстригаемыми газонами». А там, где государство не заморачивается функцией помощи гражданам, он просто досадное недоразумение, лишенец, как говорили в пролетарскую старину. Человек труда утратил свой славный чин и гордое имя, пролетариат превратился в невнятных служащих, само слово «пролетарий» почти угодило в синонимы к слову «неудачник». Современные мыслители, скажем Ноам Хомски, охотно объяснят, почему так случилось: виной тому НТР, размывшая межклассовые барьеры, смягчение капиталистических форм производства, торжество принципа социального государства или еще что-то, но факт — пролетарием быть и называться стало стыдно. И кино как искусство, жизненно нуждающееся в отклике зрительских масс, учуяло это первым. Хотя всегда было на стороне угнетенных классов. Оно ведь из искусств младшее, делалось первопроходцами, чье классовое чувство было однозначно — интеллектуал в авангарде, будь он хоть герцог миланский Висконти, неизбежно на стороне масс (отсюда и песнь им, например, в «Земля дрожит»). А потом массы атомизировались, из гордой социальной категории превратились в мелких собственников своей же рабочей силы, и кино заявило уже об этом. https://www.kommersant.ru/doc/1673939
• Елена — своего рода троянский конь в стане одной из воюющих сторон, ведь это фильм о происходящей на наших глазах и с нашим участием классовой войне— о самом драматичном из ее фронтов, который проходит внутри семьи. Но картину нисколько не утяжеляют параллели ни с греческой Еленой, ни вообще с античной трагедией. Как и прежние фильмы режиссера, это тоже притча, мифологическая модель, но впервые она наложена на жесткую и знакомую систему социальных и национальных координат — тем самым Звягинцев выбил опору из-под ног своих оппонентов. https://www.kommersant.ru/doc/1787977
• Смысл фильма сам по себе страшен, особенно когда ты осознаешь, что это все и есть наша жизнь, добро пожаловать в суровую российскую действительность. Обнажая нравственные болезни общества, Звягинцев как бы наблюдает за всем со стороны, не дает оценок, не наказывает злодеев, не подсказывает никаких выводов и путей — это уже работа зрителя. https://www.kinopoisk.ru/user/1303265/comment/1336896/
• К кому вызовет сочувствие этот фильм? На чьей стороне окажется зритель? Этот выбор определит наши нравственные координаты. Замечательный стиль Звягинцева, в котором явственно ощущается уважение к каждому сидящему в зале, снова присутствует в каждой сцене фильма. Его фильмы сильны своей драмой и беспристрастностью. По словам самого режиссёра «искусство призвано ранить человека, чтобы дать ему инъекцию… ранить с тем, чтобы появились силы жить, а такое пробуждение не всегда оборачивается сладостным и приятным времяпрепровождением. Искусство не реабилитационный центр и не массажный салон, где с тебя снимут напряжение после трудного дня. Пусть зритель думает, пусть он сам совершает эту работу». https://www.kinopoisk.ru/user/14286/comment/1333055/
• Мы почти невидим внутреннего мира героев — лишь внешние, бытовые проявления. И весь ужас, творящийся в душе Елены, мы можем лишь представить, возможно, поставив себя на её место. А поставишь — такая бездна, такая безвыходность начинает окутывать сознание. Жить — на автопилоте, загнав всё вглубь. Рыдания — но только Бог видит, что же в них спрятано на самом деле. Душу же дочери совсем невозможно увидеть под маской жесткой насмешки, но ясно, что и в ней всё переворачивается…
  Фильм оставляет гнетущее впечатление — на фоне весны (была или скоро будет Пасха) люди живут, ругаются, ненавидят, пьют, бьют, будто не видя, будто не замечая ничего. Мертвая лошадь, вечный дым, пьяная шпана… Дико, неуютно. Страшно заходящее солнце, страшны тени, деревья, языки костра… Нет мира, нет радости, есть лишь преступные шайки и вечная ругань. И так пугающе-правдиво и к месту звучит зловещая шутка о том, что света нет во всём мире. Когда ради блага идёшь на злое, свет отключается. Света нет, есть только мрак полуживотной жизни, банального, бесцельного существования. Мрак не-думания, мрак инстинктов, мрак в душах, осознаваемый или нет. Смысла жизни нет — ни у богатых, ни у бедных. Разница лишь в качестве вливаемого в себя алкоголя, да и всё. И в богатом доме быдло остаётся таковым, ибо не быт определяет сознание, нет… И не радует уже ребёнок, мирно спящий на широкой кровати, не радует даже весна, по-прежнему пронзительная. Только горечь — долгая и бескрайняя, ибо это везде и всюду… Вроде бы, ничего такого не происходит, но происходит катастрофа — в каждом человеке. https://www.kinopoisk.ru/user/668275/comment/1337480/
• История, рассказанная в ленте, до ужаса тривиальна и до безумия бесчеловечна. Бесчеловечна не только потому, что жестока, но и потому, что людей в ней действительно нет. Все герои картины, как мудро замечает кто-то из них, — это «недочеловеки», плоды «гнилого семени». …Самое страшное в картине то, что она сверхобъективна. Авторы ни намёком не высказывают своего отношения к героям. Они просто показывают всё «как есть». И с этим «как есть» зрителю тяжеловато будет не согласиться. У нас и вправду всё так, от исписанных гадостями подъездов, до гадких мыслей людей, находящихся по разные стороны социальной пирамиды. Объективизм этот усиливает звучание картины в духе приговора, приговора всему современному российскому обществу, от бедных до богатых, от старых до молодых, от образованных до невежд, от элиты до масс. «Куда идём мы?» — вопрос, не покидающий меня после просмотра «Елены». Над ответом стоит подумать, картина Звягинцева настойчиво убеждает нас в такой необходимости. https://www.kinopoisk.ru/user/1142517/comment/1343243/
• На мой взгляд, фильм не о любви, не о жертвенности.
  Он о ненависти. Тихой такой, повседневной, между борщом и кружкой пива на диване. Богатый — значит плохой. А не хочешь быть богатым-плохим, так делись. А то не по-людски получается, не по-христиански. А мы, бедные-хорошие, тебя так и быть простим за твои грехи, когда нас обеспечишь.
  Он об обществе тупого проживания псевдонормальной жизни. С малаховым по утрам, с детьми, которые не нужны. Пусть плохо живем, зато как все. Нас не за что ругать. Мы тут деньгами не разбрасываемся, на удовольствия не тратим.
  Он о том, что мы все ждем, что боженька (а можно просто олигарх), обеспечит нас материально и решит все наши проблемы, ему ведь это ничего не стоит, а нам задницу надо от дивана оторвать, треники снять, тяжело же. Работать? Не, мы не такие, у нас честно заработать невозможно, я лучше дома посижу.
  Он о скрытом желании быть «Как Они». Сидеть в шикарной квартире перед огромным тв на кожаном диване. И чтобы денег много-много было.
  Они (богатые) не потому плохие, что денег у них много заработанных нечестным путем, а потому, что мы бедные и у нас этих денег нет.
  Мы честные, в церковь ходим. Внука любим, поэтому взятку хотим дать, чтобы в армию не пошел, чтобы в университете учился, чье-то место занимал. 3 ребенка рожаем, ничего, что денег нет, дети — благо, пусть они и не нужны нам вовсе.
  Вот так и проживаем всю жизнь на 5-метровой кухне в нищете и с гордостью, если олигарха не убьем. https://www.kinopoisk.ru/user/1085674/comment/1367875/

Сходная проблематика:

• Адвокат дьявола (The Devil’s Advocate), реж. Тейлор Хэкфорд, 1997.
• Волчок, реж. Василий Сигарев, 2009.
• Выбор Софи (Sophie’s Choice), Алан Дж.Пакула, 1982.
• Дорога перемен (Revolutionary Road), реж. Сэм Мендес, 2008.
• Лиля навсегда (Lilja 4-ever), реж. Лукас Мудиссон, 2002.
• Молчание Лорны (Le silence de Lorna), реж. Жан-Пьер Дарденн, Люк Дарденн, 2008.
• Нелюбовь, реж. Андрей Звягинцев, 2017.
• Убить дракона, реж. Марк Захаров, 1988.
• 13 грехов (13 Sins), реж. Даниэль Штамм, 2013.

Психологическая методика:

• Шкала симпатии-антипатии

Метки: бедный-богатый, безнадежность, безнаказанность, безнравственность, бессмысленность, бунт, выбор, дети-родители, женщина, зависть, замкнутость, занудство, классовые различия, конфликт, конфликт поколений, лень, лицемерие, ложь, муж-жена, наказание, ненависть, неприкаянность, право, презрение, преступление, принципиальность, притча, равнодушие, семья, скука, скупость, совесть, социальная драма, справедливость, стыд, терпение, убийство, фрустрация, холодность